В 1885 году в Бостоне была опубликована книга американского историка
Уильяма Ф. Уорена "Найденный рай на Северном полюсе". Книга
стала сенсацией для современников, выдержав десять изданий на Западе.
Автор, проанализировав наиболее известные мифологические системы народов
Земли, пришел к выводу, что все они помещают родину человека – рай –
на дальнем Севере.
В 1903 году в Бомбее вышла книга замечательного индийского ученого Бала
Гангадхара Тилака "Арктическая Родина в Ведах". Проанализировав
описанные в Ведах и Авесте астрономические и климатические явления,
Тилак пришел к выводу, что такие природные феномены возможны для наблюдения
только в приполярных широтах, а следовательно и народ, создавший гимны
Вед и Авесты, некогда жил где-то в Европе на крайнем Севере.
В своих древнейших текстах древние арии вспоминали о своей прародине
как о благодатном крае с мягким климатом и изобильной природой. Трудно
представить, что такое чудо могло быть на Севере. Однако недавно палеоклиматологи
сделали вывод, что в 6 т.л. до н. э. на европейском Севере, в районе
Кольского полуострова было тепло. Быстрое глобальное потепление началось
примерно за 13 тысяч лет до .н. э., «субарктические леса» сместились
примерно на 300 км севернее их нынешней полярной границы.
О крайнем Севере как о прежней древней Родине сообщали мифы всех индоевропейских
народов, подтверждали эту возможность палеоклиматология и астрономия,
кричали северные топографические названия, лингвистика убедительно удостоверяла
удивительную близость русского и санскрита, но материальных свидетельств
не было.
Теперь, после прочтения части онежских петроглифов, эти свидетельства
появились. И вскоре появятся новые.
Прежде для прочтения знаков применялся материал финно-угорской мифологии.
Все попытки оказались неудачными.
Странно, но даже попытаться сравнить сюжеты петроглифов с индоевропейской
мифологией и тем более с мифологией живущих вокруг Онежского озера русских,
никто не попробовал - даже для интереса.
Основные петроглифы Онежского озера, по единодушному убеждению ученых,
были созданы не позднее 5-6 т.л. до н. э. Финно-угорские племена появились
на русском севере в районе 1-2 т.л. до н.э. Следовательно, создателей
петроглифов отделяет от финно-угров временной массив не менее четырёх
(!) тысяч лет [1].
Наиболее продуктивным оказалось использование индоевропейской мифологии
(в первую очередь русской) в качестве ключа к прочтению онежских петроглифов,
а именно – сюжетов духовного стиха о Голубиной книге. И лишь некоторая
косность современной исторической мысли не позволила сделать этого ранее.
В процессе проверки предположения был замечен удивительный процесс –
наскальные рисунки уточняли уже неясные со временем образы духовного
стиха, а Стих делал понятным изображения на камне. Поражает воображение
и то, что Стих о Голубиной книге пелся на берегах Онежского озера до
первой половины ХХ века, сохраняя память о событиях и мифологии более
чем семитысячелетней давности. Сюжеты, запечатленные на Онежском граните,
достоверно и убедительно совпадают с мифами древнейших индоевропейских
преданий, с Авестой и Ведами. Как известно, первые записи Вед были сделаны
во втором тысячелетии до Рождества Христова, а Авеста в первом тысячелетии
до Р.Х. Наскальные изображения были высечены на 4-5 тысячелетий раньше.
Следовательно, они являются исходным текстом по отношению и к Авесте,
и к Ведам. Можно говорить о том, что мы имеем дело с первым "изданием"
Вед, с их древнейшей редакцией. То обстоятельство, что у русских сохранился
текст, песня "Стих о Голубиной книге", некогда неразрывно
связанный с материальным памятником, запечатлевшим древнейшие Веды,
говорит не только о этногенетическом родстве русских с древними индоевропейцами
– жителями Русского Севера, но и о преемственности русской духовной
традиции.
Во многих вариантах Стиха даже даются точные размеры книги: длина, ширина,
толщина. Иногда в локтях, чаще в саженях. Размер Голубиной книги в старых
саженях равен 60 м 80 см на 30 м 40 см. Размер Голубиной книги в поздних
саженях (2,134 м) = 85 м 36 см на 42 м 68 см. Представляя условные размеры
описанной в Стихе книги, мы можем понять, что размеры книги измеряются
десятками метров!
Обращает на себя внимание ещё одно необычное свойство Голубиной книги.
Она так велика, что при чтении приходится по ней ходить:
"Превилика книга Голубинная:
Па листам читать – ни вчитаць яну,
Па сцихам хадзиць – ни вхадзиць яну."[2]
Если допустить, что за описанным в духовном стихе образом скрывается
какой-то реальный предмет, близкий по внешнему виду к описанному в тексте,
то логично предположить, что Голубиная книга – это наскальный текст,
причём скалы должны быть пологими, горизонтально расположенными, иначе
по ним невозможно будет ходить при чтении книги. Горизонтально расположенные
наскальные изображения – очень редкое для Евразии явление. Обычно неолитические
рисунки находятся на вертикальных склонах гор, потолке и стенах пещер.
Большой по размеру памятник наскального искусства, расположенный горизонтально,
вычленить из массива всех известных памятников наскальной живописи нетрудно
[3].
Другая замечательная особенность чтения Голубиной книги заключается
в том, что Давид Евсеевич не может её прочитать, а предлагает рассказать
книгу по памяти.
Во всех вариантах Стиха царь рассказывает книгу по памяти, но при том
это всё-таки чтение, во время которого приходится ходить по строкам
и стихам.
Очевидно, что в устном тексте запечатлена и подробно описана древнейшая
практика чтения рисуночного письма. Давид Евсеевич поёт про то, что
в книге написано, заметьте, не то, что написано, а "про то, что
написано".
Переходя по гладкой скале от одной группы петроглифов к другой, древний
сказитель, глядя на рисунки, припоминал, о чём следует петь и в какой
последовательности [4].
Обобщая наши выводы, сделанные на основе зафиксированных вариантов Стиха,
мы можем утверждать, что в духовном Стихе описывается большой комплекс
наскальных изображений. Скалы, на которых нанесён пиктографический текст,
расположены горизонтально и как бы выходят из-под земли. Размер памятника
необычен, длина и ширина "каменной книги" измеряется десятками
метров.
В искомых наскальных изображениях, вероятно, должны заметно выделяться
три отдельных "листа", о которых упоминается во всех вариантах
духовного стиха. Пиктографические рисунки должны образовывать какие-то
скопления и "строки", по которым ходил древний певец. И само
собой, что петроглифы должны иллюстрировать сюжеты, сохранившиеся в
Стихе о Голубиной книге.
Чтобы уточнить регион вероятного нахождения Голубиной книги, попытаемся
определить географическое распространение Стиха, повествующего о ней,
и, насколько возможно, представить исходную географическую зону формирования
и бытования Стиха о Голубиной книге. Допуская существование реальных
наскальных текстов, воспетых в Стихе под именем Голубиной книги, логично
предположить, что первый стих о Голубиной книге мог сложиться в непосредственной
близости от покрытой пиктограммами скалы. Или, вернее, изображения на
скале возникли там, где исходно бытовали мифологические представления,
запечатленные позднее на скалах. Когда миф был записан петроглифами,
то "каменную книгу" воспели под именем Голубиной (возможно,
от слова «глубокий», то есть «полный», «всеобъемлющий»). Бесспорно,
что миф предшествовал изготовлению памятника, а стих о книге появился
позже. Часть текста, рассказывающая о появлении книги, является более
поздней по отношению к части, передающей содержание мифа, изображенного
на страницах книги.
Проанализировав доступные нам опубликованные и находящиеся в архивах
тексты вариантов Стиха о Голубиной книге, мы пришли к уверенной констатации
факта, что исходная зона происхождения Стиха, его максимальная распространённость
находится на территории северо-западной России. Стихи, зафиксированные
на Урале, в Сибири и на Алтае, записаны преимущественно у переселенцев
с севера и северо-запада России. Есть несколько фиксаций Стиха в Белоруссии
и один вариант Стиха записан Чубинским на Украине. Очевидно, что на
юге и востоке Стих о Голубиной книге появляется позднее, приходя туда
с переселенцами из северо-западных областей России. Наибольшее количество
фиксаций и наиболее полные варианты Стиха найдены в районе Белого моря
и Онежского озера [5].
Что же необычного в Онежских петроглифах?
Во-первых, это очень большой комплекс наскальных изображений, созданный
"сразу":
"Сотни силуэтов на берегу Онежского озера были выбиты за относительно
короткий отрезок времени"[3]
Скалы на побережье как бы выходят из-под земли, устремляясь к воде.
Петроглифы расположены группами на горизонтальной плоскости скалы, протянувшейся
вдоль берега на десятки метров. Центральное, наиболее заметное скопление
наскальных изображений – это три соседних мыса, далеко вдающиеся в воды
Онежского озера, своей формой образующие трилистник, напоминающий легендарные,
доступные для прочтения "три листа" Голубиной книги.
"…более половины фигур концентрируется на двух центральных, сильнее
других выступающих в озеро мысах: Бесов Нос (задняя или центральная
и северная группы) и Пери Нос (группы Пери-I – VII)."[5]
Третий "лист" каменной книги, находящийся на гигантском каменном
"триптихе" справа (на юге) от Бесова Носа, – это мыс Кладовский
Нос, который, вероятно, имел также много изображений, однако петроглифы
на нём сильно повреждены временем и стихией, так что осталось очень
мало разборчивых сюжетов. Итак, три этих мыса: Пери Нос, Бесов Нос и
Кладовский Нос, являются центральными и основными в композиции каменной
Голубиной книги.
Наиболее важным и "первым" листом следует признать текст,
выгравированный на скалах центрального мыса Бесов Нос.
"Даже неискушенный в наскальном искусстве посетитель отметит своеобразие
новой группы. Нигде ещё не встречались нам такие громадные фигуры."[5]
Изображения Бесова Носа – это не просто самые крупные на Онежском озере
рисунки, они являются главной, ключевой композицией, продуманным сюжетным
повествованием. И если мы вслед за К. Д. Лаушкиным и Ю. А. Савватьевым
готовы видеть в петроглифах Онежского озера книгу, то это её главная
– вводная часть. Именно с этого места следует начинать чтение неподъёмной
Глубиной книги.
"И хотя сокровенный смысл рисунков ещё не известен, на них можно
смотреть, как на "книгу", повествующую о реальной земной жизни"[5]
Прочитать остальные песни-главы Голубиной книги мы сможем, когда уясним
для себя основной символический ряд начертаний Бесова Носа, способы
группировки сюжетов и соотнесём их с исходным мифом, оказавшимся в нашем
распоряжении.
"Это как бы книги. Которые надо прочесть в правильной последовательности,
страница за страницей."[3]
Скопления рисунков, по нашему глубокому убеждению – это "главы"
книги, её законченные сюжетные повествования. Древний певец, вероятно,
переходил от одной группы рисунков к другой, исполняя у каждой заученную
наизусть песню, иллюстрациями к которой являлись наскальные рисунки
[5].
Определяя правила написания и, следовательно, и правила прочтения Голубиной
книги, мы исходим из того, что рисунки наносились разумными людьми,
которые предполагали, что их будут "читать" другие разумные
люди. В изображениях должна прослеживаться логика, некие правила чтения
и определённая однозначность изображений.
Создаётся впечатление, что изображавший их художник двигался по Онежской
скале, группируя изображения в согласии с какой-то известной ему динамической
идеей, заключенной в невидимом сейчас рисунке его перемещений. Само
собой разумеется, что, изображая фигуру, он должен был находиться по
отношению к ней удобно. То есть, он не рисовал фигуры перевёрнутыми
вверх ногами, а сам перемещался по скале, и ориентировка и размещение
петроглифа находились в зависимости от того, как стоял художник. Соответственно
и читатели ходили по скале, следуя "строкам", созданным писателем.
Они повторяли один и тот же "маршрут" рисунка, проходя по
выбитым однажды "строкам" древней легенды.
Выяснение композиционной идеи расположения этих "строк", повторение
динамического рисунка "хождения по стихам" дало бы нам очень
интересные возможности сравнения этой динамической модели с сохранившимися
в традиционной культуре обрядовыми канонами, с рисунками хороводов,
например.
Очевидно, что группы наскальных изображений объединены общим смыслом.
Они являются цельными, завершенными повествованиями, своего рода рассказами.
Группа самых крупных изображений является главной, исходной частью книги,
своего рода инициалами. С этого места нам и следует начинать чтение.
Традиция маркировки начала текста крупными буквами и яркими рисунками
в письменный период была распространена по всей Европе. А ведь эта традиция
должна была иметь исторического "предшественника" [6].
Таким образом, мы пришли к заключению, что духовный Стих о Голубиной
книге повествует о реальном историческом памятнике, который определён
нами как комплекс наскальных изображений-петроглифов, расположенный
на берегу Онежского озера. Причём прототипами главных трех "листов"
Голубинной книги мы признаём три скальных мыса: Пери Нос, Бесов Нос,
Кладовский Нос. Передававшийся устно духовный Стих о Голубиной книге,
записанный не так давно, в середине XIX века, тем не менее, сохранил
множество сюжетов и особенностей композиции, которые роднят его с такими
древнейшими произведениями индоевропейской мифологии как Ригведа, Авеста
и Эдда. Происхождение наскальных изображений Онежского озера отечественные
исследователи единодушно относят к 5-6 тысячелетию до Р.Х. Это время
климатического оптимума в Приполярье, фиксируемое лингвистами время
начала разделения предков индоевропейцев на протобалтов, протоиранцев
и протославян. От времени изготовления древнейшей книги до первой записи
устно передаваемого духовного стиха проходит громадный временной отрезок
длиною почти в 8.000 лет.
Литература
1.Манюхин И.С . Происхождение саамов. Петрозаводск. 2002; 2. Сборник
русских духовных стихов Варенцова. СПб. 1860; 3. Формозов А.А . Памятники
первобытного искусства на территории СССР. М. 1980; 4. Равдоникас В.
И. Наскальные изображения Онежского озера. М.; Л., 1936; 5. Савватеев
Ю.А. Наскальные изображения (петроглифы) Карелии. Археология Карелии.
Петрозаводск. 1996; 6. Русская азбука в инициалах XI-XVI веков. М:,
НИЦ "Скрипторий", 1998.
